Сайгушкин Николай Николаевич

Родился в 1949 году

Живёт в Белореченске. Пенсионер.

 

Считалка

 

Позвала внука бабушка

В гости на окрошку,

И с большою радостью

Потчует Тимошку.

 

Внучек кушал стоя,

Не вглядываясь в миску,

Не ложкой, а рукою

Вылавливал редиску.

 

Ел тихо и без стука,

Один рукав намок,

Бабуля хвалит внука:

Покушать ей помог.

 

Ведь похвалила малость,

И в первый раз, считай,

Внук, в миске что осталось,

Всё выпил через край.

 

Цвела в полях ромашка,

Траву щипали кони,

Тимошина рубашка

Сушилась на балконе.

 

 

 

Осенний ветер.

 

Парк. Осень. Листопадный дождь,

Легко кружат к земле осадки,

Висит рубины красной гроздь,

Но ягоды на вкус не сладки.

А ветер - чудный кавалер -

В беззвучном танце листьев кружит,

То медленно, то рвёт в карьер,

Но все бросает мокнуть в лужи.

Поправив танцевальный фрак,

Смахнув прилипший волос,

А листья уплыли во мрак,

Заглушен был их голос.

Перед сиренью он одрях,

Подошвой шаркал мягкой,

Затих в отбеленных ветвях,

С корою нежась гладкой.

Лизнул двух почек бугорки,

Приободрился было,

Но почки были так горьки,

Как скипидар, как мыло.

Кряхтел, спускаясь, как старик,

Болела поясница,

Свалился с головы парик,

Внизу лежит, пылится.

Не тот теперь он озорник,

Шалун в среде растений,

Сирень за стан обнял, поник,

Ей плакался в колени.

 

 

 

Провидец

 

Вновь ангел посетил моё жилище,

Я прятаться не стал – везде он сыщет,

Но он сказал, что больше встреч не повторится,

Во мне открыл, прощаясь, дар провидца,

Я ущипнул себя, проверил, нет, не снилось,

С поклоном низким принял его милость.

Теперь в людских болезнях разбираюсь точно:

Те – отжили своё, тем – леченье срочно.

Сказал я другу про его недуг,

И перестал здороваться со мною друг.

На всех больных завел я собственный учет,

Но мои записи вряд ли кто прочтет.

Иду в толпе и вижу язвы, шрамы,

Миому разглядел у тучной дамы,

Не улица, как будто, а больница,

Навстречу, рядом сплошь больные лица.

Мне алкоголиков видать издалека,

И кто такими не являются пока.

Глядел на всех обыденно и просто,

Я на земле был лучшим диагностом,

Я равнодушен, всё мне нипочем:

Не дал мне ангел дара быть врачом,

Искали многие от хворей панацею,

А где она – про то я знать не смею.

 Я не могу облегчить людям муки,

К таким свершеньям не способны мои руки,

Нет светлых пятен, только серые цвета,

И я больной – исчезла доброта,

Но, чтоб таланту не растрачиваться даром,

Работать стал ветеринаром.

                                                     21.04.2009.

Последний

 

Щенок скулил в кустах сирени,

Взывал от грянувшей тоски,

Садилось солнце, гуще тени,

Темнили облаков куски.

 

Деревня брошенною стала:

Последний уходил жилец,

К земле котомка прижимала,

Как будто в ней лежал свинец.

 

Шел, не спеша, лесной дорожкой,

Чуть влажною под тенью лип,

Ел сухарей хрустящих крошки,

К которым самосад прилип.

 

Здесь пахло прелой древесиной,

Трухой осыпался пенек,

Промчалась серой тенью псина

Туда, где ждал ее щенок.

 

В груди щемило, так бывало

Частенько, ночью при свечах.

Котомка тяжелее стала,

И болью отдалось в плечах.

 

Куда идешь, к какому крову,

Там ждут тебя или обман?

Здесь, возле пня, нашел подкову

И с грустью положил в карман.

                                      16.09.2007.